Дианализ: Украинско-Сибирский проект интегративной психотерапии. Часть 3. Реализм и личность

Дианализ: Украинско-Сибирский проект интегративной психотерапии.

Часть 3*. Реализм и личность 

Начало см. 

Часть 1.Дианализ: Украинско-Сибирский проект интегративной психотерапии. Введение в проблему  

Часть 2. Основные философские идеи. Дианализ: Украинско-Сибирский проект интегративной психотерапии. 

Часть 3. Реализм и личность. Дианализ: Украинско-Сибирский проект интегративной психотерапии. 

Часть 4. Выход из системного кризиса психотерапии

Реализм: от наивного реализма к философскому

Наивный реализм – это ошибочная вера в то, что мир является именно таким, каким мы его видим. Применительно к психотерапии – убеждённость врача, что его клинический опыт наблюдения за изменениями в пациенте является доказательством эффективности выбранного им метода психотерапии.

Этот метод до сих пор применяется в диссертационных работах: сам лечу, сам оцениваю результаты, сам высчитываю «достоверность» полученных данных, сам себя хвалю, т.е. рекламирую. За это психотерапию нещадно критикуют и выводят за рамки доказательной медицины (Савенков, 2010), а также называют психотерапию «псевдонаукой» или умирающим видом деятельности, которую уже невозможно реанимировать (Волков, 2010).

Терапия реальностью – термин Вильяма Глассера (Reality Therapy) чем-то схож с современным термином «реалити-шоу» и означает нечто «настоящее», не сыгранное, как в театре. Смысл этого подхода заключается в том, что традиционный для психодинамического направления анализ прошлого у клиента полностью отрицается как ненужный и вредный (повторная актуализация травмы и фиксирование на неудачи). Вместо этого консультант предлагает сосредоточиться на актуальном поведении, реальной ситуацией в жизни и понять собственные потребности, как они реализуются, какими средствами и в какой форме.

Именно от этого, от формы реализации потребности, зависит адекватно или неадекватно ведёт себя человек. Клиенту даётся подробная инструкция саморегуляции и самоконтроля поведения, которая напоминает инструкцию вождения автомобиля (это очень понятный стиль инструктирования для американцев). Он должен всё это выполнить, если хочет быть здоровым и не иметь симптомы. Если хочет оставаться невротиком – пожалуйста, каждый избирает свой стиль жизни в стране свободы.

Правда Глассера в том, реальность в самом высоком смысле этого слова, т.е. осмысленная и правильно понятая (русские символисты называли это «реалиорой»), действительно излечивает человека от ошибок восприятия, ошибок суждения, неоправданного оптимизма и ложной надежды, от иллюзии контроля, от беспомощности и самососредоточенности на образах воображения.

Философский реализм – направление в философии, родившееся ещё в позапрошлом веке в ответ на спекулятивную, рассудочную философию, которая превратилась в обобщение личного опыта и размышлений, подающийся как истина («истинно то, что я чувствую» - из лекции одного современного психотерапевта). Философский реализм – это синтетическое воззрение на окружающий мир, в котором непосредственное восприятие мира (эйдос) соединяется с пониманием картинки мира (логос), со способностью ума различать не только объекты мира, но их генеалогию – что или кто от кого или чего произошёл (классический спор о «родах и видах» в философии).

Философское определение «реальности» в дианализе: некое положение вещей в настоящем, прошлом и будущем (историческая перспектива), а также возможное мыслимое положение этих же вещей в прошлом, будущем и настоящем, т.е. чего не было, нет и не будет, но мыслится. Таким образом, реальность это то, что есть в его историческом контексте, а также в его словестно-мыслительном выражении. А Ф.Лосев называл такую реальность, соединяющую вещь и имя этой вещи, «заговорившей реальностью». В современной физике это понимается как наблюдаемое реальное событие, т.е. событие + Наблюдатель. Доказано, что наблюдение, даже беспристрастное (чего почти не бывает) влияет на ход наблюдаемого события. Это относится и к событиям в микромире!

Реальность – источник проблем. Это аксиома дианализа. Это – допущение, которое позволяет упрощать решение терапевтических задач и превращает психотерапевтическую деятельность в разновидность социальной работы:

• индивидуальная психотерапия – помощь конкретной личности справиться с трудной ситуацией в жизни и настроить свой ум и волю к активной деятельности в мире по обустройству своей жизни, преодолевая функциональные расстройства или даже серьёзные соматические и психосоматические болезни;
• психотерапия супружеской пары – помощь двум людям наладить понятные, здоровые межличностные отношения, ведущие к разрешению всевозможных конфликтов и заключению выполнимых договоров между собой;
• семейная терапия – помощь всем членам семьи наладить взаимопонимание между собой и принимать приемлемые в данной семье решения, что может вести к лучшей адаптации и исцелению «идентифицированного клиента» в семейной системе;
• консультирование по проблемам воспитания детей, управления людьми и бизнес-процессами (коучинг), переговорам и досудебному разрешению конфликтов (медиация).

Здесь можно сослаться на теорию психопатологии как результат межличностных расстройств («problems in living» - проблемы в жизни) американского психиатра и психоаналитика Гарри Стака Салливена (Sullivan, 1951). По Салливену, личность – результат повторяющихся интерперсональных отношений, следовательно, некий синтез и смысл этих отношений, что соответствует дианалитической трактовке личности как «смыслового всеединства человека». Система отношений личности с другими личностями, как и с вещами (культурные объекты) и есть социальная среда, которую частично формирует сам носитель личности. Человек исходно социален, всё, что он делает или не делает, имеет социальную природу и причину.

Даже если мы исходим из правильного, научно доказанного утверждения о том, что человек имеет внутренний источник активности, независимый от внешних стимулов (концепция «физиологической активности» Н.А. Бернштейна или «акциозный голод» Морено), то всё равно необходимо мыслить социальную среду, которая принимает эту активность, формирует её, реагирует на неё и вообще предназначена для этой активности.

Концепция Н. А. Бернштейна основана на трактовке всей системы отношений организма со средой как непрерывного циклического процесса. Н.А. Бернштейну принадлежит одна из первых чётких формулировок понятия обратной связи в физиологии, а также идея поуровневой организации движений (от низшего (палеокинетического), «уровня тонуса» до высших уровней когнитивной и неочевидной смыслонаполненной активности). При овладении движением и формировании двигательного навыка работает принцип «повторения без повторения» и главную роль играет «внутренняя картина движения», при этом подключение к управлению движением более высоких уровней расширяет его физический диапазон.

Вывод: социальная среда является источником всех вариантов развития человека – и здоровых, и не здоровых, адаптивных, и не адаптивных, проблемных (конфликтных) и беспроблемных.

Личность: от персонологии к персонализму

Договорённости о трактовке понятия «личность», тем более о «теориях личности» нет в профессиональном сообществе и, скорее всего, не будет. Синтезировать все теории личности – безумие, по словам Б.Д. Карвасарского. С этим нельзя не согласиться.

Остаётся два пути: вообще отказаться от теорий личности («транстеоретическая модель психотерапии», например) либо вообще выйти за пределы теоретических конструкций личности, т.е. идти от персонологии, «науки о личности», о типах личности и о болезнях личности (Семке, 2001), к совершенно другому толкованию личности, к персонализму. Как уже говорилось выше, в дианализе постулируется принцип «онтологического персонализма», согласно которому самой естественной формой социального бытия человека есть «личностное бытие» или «личность».

Философское определение персонализма и личности. Понятие «личность» берётся в самом широком и глубоком смысле этого понятия, а не как «личина», т.е. некая «социальная маска», которую человек надевает, живя в обществе. Постулируется также, что личность не источник, а носитель проблем. Это – оправдание личности, снятие с неё подозрений в причинении самой себе вреда. Раз это принимается за аксиому, то отпадает всякая надобность в доказательстве данного положения.

Данная аксиоматика ставит специалиста в ответственное положение свободного выбора мировоззрения на природу человека. Либо природа человека как личности чиста и непорочна изначально и «загрязняется» в процессе той или иной жизни, либо личностная природа человека изначально порочна и является причиной всех его бед. «Срединный путь» в таком вопросе занять очень трудно, практически невозможно – иначе придётся отказаться от понятия «личность» вообще.

Личность – носитель проблем. Во многих системах психотерапии, начиная с психоанализа, человеческую личность обвиняют во всех смертных грехах, противоестественных стремлениях к разрушению, саморазрушению и смерти, либо подозревают её в тайных планах саморазрушения и самоуничтожения. Личность с этих позиций есть источник всех проблем.

Если принять эту точку зрения, порочность которой вполне очевидна хотя бы потому, что личность никогда не остаётся полностью изолированной от социальной и природной среды и не развивается без этой среды, то получается порочный круг: освобождая личность от одной проблемы, психотерапевт «подставляет» личность под другую проблему, поскольку живая личность постоянно генерирует проблемы.

По Лосеву, «личность» есть диалектический синтез «субъекта» и «объекта» в одном неразложимом целом. Совершенно невозможно личность свести ни на то, ни на другое, а лосевская абсолютная мифология признает полную невозможность уничтожения субъекта в пользу объекта и объекта в пользу субъекта, но в то же время утверждает необходимость новой категории, не сводимой на них, но, тем не менее, синтезирующей их: «абсолютная мифология есть персонализм» (Лосев, 2004,с.205).

Личность есть смысл деятельности человека. В дианализе личность определяется как смысловое всеединство человека. Этими тремя словами необходимо ограничиться. Далее надо ставить точку и успокоиться, закончить рассуждения, поскольку дальнейшее определение выводят мысль за рамки понятия «личность» и мы тогда станем определять то, чем личность не является, например, «ядро личности», «структуру личности», «черты личности», иные проявления личности в словах, переживаниях, поведении, социальном выборе и так далее – список огромен.

То, что каждый человек фактически есть некая личность, т.е. «необезличенный субъект», понимают все нормальные люди, даже психологи и психотерапевты, не занятые временно своими теориями. Да, в это понятие включаются элементы, по которым личность можно идентифицировать – личные вещи, стиль письма и иных форм самовыражения, индивидуальные особенности тела, уникальный набор жизненных событий и др.

Однако не только это, но и то, что не может быть уникальным и неповторимым, так же может представлять элементы личности. Это – мировоззрение, мышление, культурные традиции и привычки, язык. Это – всеобщее. Оно не принадлежит никому отдельно. Им обладают все люди, как и конкретная личность!

Таким образом, в понятие «личность» необходимо включаются всеобщие смыслы, индивидуальные (уникальные, неповторимые свойства конкретного человека) и особенные (выраженные крайне индивидуально и неповторимо всеобщие смыслы). Выражение всеобщего и уникального и есть «личность». По этой причине и дано определение личности как «смысловое всеединство человека». Вопрос «Существует ли личность или не существует?» трансформируется в вопрос «Существует ли смысл или не существует?» Если смысл не существует, то личность тоже не существует.

Символ: от означивания к символизации

Философско-абстрактное определение символа следующее: инобытие смысла. Как это понимать? Смысл чего-либо, например, симптома или проблемного состояния у клиента, находится не в самом симптоме или проблемном состоянии, а в совершенно ином. Совершенно «иное» симптому – «не симптом», следовательно, противоположное симптому качество или свойство.

Если симптом обычно расценивается как нечто болезненное, дисфункциональное и нежелательное, то противоположное симптому – это некое здоровое, функциональное и желательное состояние: симптом – тревога, «не симптом» - безопасность; симптом – напряжение, «не симптом» - расслабление; симптом – озабоченность, «не симптом» - безмятежность и т.д.

Дианалитическая интерпретация симптома. Симптом берётся как символ: симптом указывает и на себя, и на иное себе. Если симптом – это проблема, то иное симптому – решение проблемы. Говоря совсем простыми словами, симптом – это проблема, требующая своего разрешения. Символизация симптома, таким образом, есть требование разрешить эту проблему, найти «по указанию символа» то, что не есть проблема, т.е. решение, найти «не проблему».

В дианализе использовался пятый синтез А.Ф. Лосева из «Диалектики мифа» - символ есть «синтез сущности и явления». Симптом – это явление некого неблагополучия или страдания, от которого человек хочет избавиться. Симптом очевиден для его носителя, однако сущность его невидима, но умопостигаема.

Для психотерапевта симптом не бывает такой очевидностью, как для клиента, особенно, если симптом – страдания «говорённые», «нарративные». Поэтому важнейшая задача для психотерапевта любой школы – правильно понять то, на что жалуется клиент: отделить «жалобу» от симптома, отделить симптом от причины, его вызвавшей (сущность симптома), отделить личность от симптома. Это – сложнейшая задача, требующая привлечение герменевтики – науки о правильной расшифровке древних текстов (Гадамер).

В дианализе симптом (проблема) понимается как осуществлённая попытка человека соединить несоединимое, например, реальность потери любимого человека (смерть) и желание оживить его в своём воображении, либо стремлении «вернуть время назад» и изменить условия, приведшие к смерти (жизнь).

Фактически, в сознании человека, переживающего горе (симптом), идея смерти конфликтует с идеей жизни. Есть культурный образец такого синтеза антиномий: обряд похорон и последующая процедура сохранения в памяти (символическая жизнь) образа этого человека. Памятник – есть общепринятый культурный символ, в котором объединяются антиномии жизни и смерти. Большинство людей переживают смерть близкого без образования симптомов горя или иных функциональных нарушения. Но при некоторых обстоятельствах или на самых ранних этапах горя антиномии жизни и смерти никак не синтезируются и не примиряются в неком культурном символе (ритуале, обряде), но образуют «логический кентавр» и проявляются в форме функционального расстройства, который обычная медицинская практика оценивает как «знак» патологии.

Симптом как знак и символ. Симптом можно брать как знак, тогда необходимо подыскивать соответствующую «знаковую систему» или «семантическое поле», в котором этот знак будет правильно расшифрован. Специалист должен мысленно открыть своё «Руководство» и сличать найденный в поведении клиента знак с теми списками, которые имеются в этом руководстве. Для психотерапии и консультирования пользы от такой «дешифровки» реального поведения человека нет, с нашей точки зрения.

Симптом можно взять как символ, в котором выражается конкретная личность. Тогда нужно вглядываться не в «Справочники по психиатрии и психоанализу», а в глаза человека, общаться с личностью, следовательно, самому быть при этом личностью, а не механическим исполнителем «роли». Симптом является поводом для познания, причиной понимания, а также путём, входом, позицией для лучшего созерцания, рычагом познания, если, например, манипуляцию с симптомом понимать как провокацию личностных реакций.

В дианализе знак и символ разделяются очень чётко: знак – это вещь, которая указывает на себя и на иное себе, а именно на объект (референт), который она представляет; символ – это вещь, которая указывает и на себя, как на вещь, ставшую уже знаком, и на иное себе, на другие знаки. Символ указывает на сознание (Мамардашвили), а знак – на объект мира. Знак – означивает объекты реальности. Символ – символизирует реальность. Символизация есть мета-означивание.

Переход от знака к символу иногда называют «ментализацией» (Fonagy,Target , 1997), что трактуется как нарастание сложности распознавания реальности. Ниже будет приведена схема дианалитической интерпретации экспериментальных неврозов с помощью указанных выше дефиниций знака и символа.

Окончание http://www.dianalysis.ru/2015/06/4.html

Использованная литература:

1. Айзенк Г. Дж. Сорок лет спустя: новый взгляд на проблемы эффективности в психотерапии // Психологический журнал. Т. 14. 1994. № 4. С. 3-19.
2. Бернштейн Н.А.. Физиология движений и активность. – М.: Наука, 1990. – 496 с.
3. Волков Е. Н. Клиент везде.., или Мифы консультирующего мышления // Здоров’я України — ХХІ сторіччя. Неврология. Психиатрия. Психотерапия. № 4 (15), декабрь 2010. — С. 46-47 (0,5 п.л.) http://health-ua.com/articles/6226.html, pdf — http://health-ua.com/pics/pdf/ZU_2010_Nevro_4/46-47.pdf
4. Гальперин П. Я. Лекции по психологии: Учебное пособие для студентов вузов. — М: Книжный дом «Университет»: Высшая школа, 2002. — 400 с.
5. Гарифуллин Р.Р. Энциклопедия блефа. – Казань, 1995. – 160 с.
6. Савенков О.А. Критическое мышление в теории и практике психотерапии// Независимый Психиатрический Журнал. — № 3, 2010. — с.
7. Завьялов В. Ю. Необъявленная психотерапия. – М.: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга, 1999. – 250 с.
8. Завьялов В. Ю. Элементарный учебник дианализа. – Новосибирск: СО РАМН, 2004. – 416 с.
9. Завьялов В. Ю. Смысл нерукотворный: методология дианалитической терапии и консультирования. – Новосибирск: Издательский дом «Манускрипт», 2007. – 286 с.
10. Завьялов В.Ю. Культурные традиции в психотерапии с точки зрения дианализа//Психотерапия. – 2008. – № 9 (69) . – С.16-17
11. Карвасарский Б.Д. (общая редакция) Психотерапевтическая энциклопедия. –СПб.: Питер Ком, 1998. –752 с.
12. Лосев А.Ф. Античный космос и современная наука/Бытие, имя, космос.//Сост. А.А. Тахо-Годи, общ. Ред. А.А. Тахо-Годи и И.И.Маханькова. – М.: Мысль, 1993. – с.61-612.
13. Лосев А.Ф. Философия имени/Бытие, имя, космос.//Сост. А.А. Тахо-Годи, общ. Ред. А.А. Тахо-Годи и И.И.Маханькова. – М.: Мысль, 1993. – с. 614-804
14. Лосев А.Ф. Диалектика мифа /Миф – Число – Сущность//Сост. А.А. Тахо-Годи, общ. Ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. – М.: Мысль, 1994. – с.5-216.
15. Притц, А. (ред.) Психотерапия — новая наука о человеке / Пер. с нем. М.: Академический Проект. ,1999. – 398 с.
16. Савенков О.А.Критическое мышление в теории и практике психотерапии// Независимый Психиатрический Журнал. М. – 2010. – № 3. – с.66-68 http://www.npar.ru/journal/2010/3/savenkov.htm
17. Семке В.Я. Основы песонологии. Практическое руководство. Акадесический проект, ОППЛ, 2001. – 476 с.
18. Шевчук В.О. Пiзнаний i непiзнаний Сфiнкс: Григорiй Сковорода сучасними очимя; розмисли/ Валерий Шевчук. – К.: Унiв. вид-во ПУЛЬСАРИ, 2008. – 528 с.
19. Conte, Christian. Advanced techniques for counseling and psychotherapy. – Springer Publishing Company, LLC, NY, 2009. – 243 p.
20. Cushman, Ph. Why the Self Is Empty: Toward a Historically Situated Psychology. American Psychologist. May, 1990, 45(5), p. 606
21. Eisner D.A. The Death of Psychotherapy: From Freud to Alien. AbductionsPraege, 2000. – 248 p.
22. Grаwе К., Donati R. & Bernauer F. Psychоtherapie im Wandel. Vоn der Kоnfessiоn zur Profession. Hоgrefe – Gottingen – Bern - Toronto - Seattle, 1994.
23. Grаwе К. Neuropsychotherapy: How the Neurosciences Inform Effective Psychotherapy. Routledge, 2006. – 476 p.
24. Fonagy P.,Target M. Attachment and reflective function: Their role in self-organization// Development and Psychopathology. – №9 . – 1997. – 679–700 р.
25. Glasser W. Choice Theory: A new psychology of personal freedom. New York: Harper Collins Publ. - 1998. – 340 p.
26. Sullivan H.S.The Inerpersonal Theory of Psychiatry. W.W.Norton&Company N-Y., 1951. – 394 p.