«Окончательная» (на 30.08.16) дианалитическая модель процесса психотерапии

Dianalyz-Club

"Окончательная" (на 30.08.16) дианалитическая модель процесса психотерапии, 

обсуждённая на конгрессе CSGB 2016!

"... Здесь можно вспомнить метафору «чёрного ящика». Всё, что исходит от клиента/пациента, психотерапевт может слышать (речь, экстралингвистические компоненты, дыхание), видеть (выразительные движения, лицевую экспрессию), чувствовать, если метод терапии позволяет касаться тела. Психотерапевт не может знать, что делается в голове, уме, внутри тела клиента/пациента. Следовательно, другой человек есть для психотерапевта типичный «чёрный ящик».

О нём можно знать только то, что «подаётся на вход» и что «появляется на выходе». К тому же, клиент/пациент знает все подробности своей несчастной жизни, истоки конфликтов и природу проблемы, с которой он и пришёл к психотерапевту. Значит, он и есть настоящий эксперт в своей жизни.

Психотерапевт — эксперт в своём накопленном профессиональном опыте, эксперт в некоторых профессиональных знаниях, но всё знать нельзя. Психотерапевт не является экспертом в жизни клиента/пациента. Таким образом, ситуация психотерапии в индивидуальном случае выглядит как работа психотерапевта с экспертом, внутренние процессы у которого абсолютно не подвластны чувственному познанию!

В своё время (Завьялов В.Ю.,2013) для нужд «активной брачной медиации» предложил принципы работы с экспертом Гордона Рагга (Rugg G., 2013), который установил факт наличия «слепого пятна» в знаниях любого эксперта. Рагг предлагает довольно простую схему консультирования экспертов, которую он назвал «циклом познания» («the knowledge cycle»): распаковка знаний эксперта — представление этих знаний — верификация, проверка на истинность — нахождение и исправление ошибки — снова распаковка нового знания и так далее.

Применим это к метафоре «чёрного ящика» и получим такую простую схему, где «чёрный квадрат» внутри белого есть ум клиента/пациента, а белый квадрат — ум психотерапевта (рис. 2):

У пациента-эксперта есть своё «слепое пятно». Как показало, например, брачное консультирование, у людей, которые живут в браке много лет и много знают друг о друге, «слепым пятном» очень часто является сам брак — его определение, отличие от семьи, правила, соответствующие корректному определению брака, как добровольного и равноправного союза. Ещё наглядней «слепые пятна» выявляются в когнитивно-поведенческой терапии: «автоматические мысли», когнитивные искажения, «нездоровые убеждения», иррациональные идеи и пр.

В дианалитической работе «слепым пятном» эксперта-клиента является противоречие в установках, мотивах деятельности, рассуждениях и переживаниях, которое упорно не замечается иногда годами.

Цикл познания заканчивается обучением «находить и исправлять ошибку» (Завьялов В.Ю.,2007). Мало осознать и откорректировать нарушения в мышлении и эмоциях, надо длительно переучиваться, чтобы эти «устойчивые паттерны», как говорил ещё А. Адлер, не повторялись в будущем.

Как видно на схеме, вся психотерапевтическая работа, осознанная, запланированная и исполняемая по некому плану, происходит в сознании (уме) психотерапевта, следовательно, если он и экспериментирует в своей работе, то только на самом себе! Пациент/клиент экспериментирует в своём «ящике» сам. Психотерапевт только побуждает его к экспериментам, как это ярко обозначена в «экспериенциальной психотерапии», например, с помощью процесса «фокусировки» на том, что происходит в теле самого клиента (Greenberg L. S. И др., 1998)...."
Институт Дианализа

Дальше »

На ступеньках Дома Учёных - Владимир Завьялов

На ступеньках Дома Учёных - Владимир Завьялов

"Самые интересные дискуссии происходят не в залах научных конференций, а где-попало, например, на ступеньках Дома Учёных. С Евгением Витяевым (Институт математики - сосед с Институтом цитологии и генетики, где я "подрабатывал" по теме семантических сетей) обсудили один доклад по проблеме нейрона (Евгений создал математическую модель нейрона, а также разработал Теорию Открытий, логику вероятностного семантического вывода, и др.). 

Получается очень интересная гипотеза: основная клетка головного мозга - Нейрон, ведёт себя в мозге, как некая индивидуальность (почти "личность"), воспринимая остальные нейроны, как "окружающую среду". Для того, чтобы питаться, нейрон должен участвовать в совместной деятельности с другими нейронами. Как находит себе работу отдельный нейрон? Он должен следить за "повторяющимися событиями" в своём окружении и быстро реагировать. 

Для этого он должен вступать в взаимодействие с другими нейронами. Вместе они образуют "атом мышления" (по Сеченову) - связывать два Операнда в цепь, ну и т.д. Мне всё это нравится по одной причине: это прямое подтверждение теории графа Кропоткина: эволюция создана не конкуренцией живых существ, а благодаря взаимопомощи и сотрудничеству! 

Как только нейроны образуют функциональную систему для обеспечения какой-либо деятельности, они тут же получают биологическое (метаболическое) вознаграждение за проделанную работу. Клетки мозга, помогая друг другу, образуют сложнейшие сети, как и люди, которые помогая друг другу, образуют сложные сообщества.

Дальше »

В созерцании ...Семинар «Mindfulness»(Семинский перевал-2016)

В созерцании синтезируется полнота знания о предмете и совершенно конкретное и уникальное состояние этого предмета во времени и пространстве.

" ... Наблюдение и созерцание - разные феномены, поймите, Серёжа ...!

 По Канту есть "жизнь созерцательная" (умопостижение сущности мира) и "жизнь активная" (переделывание мира под свои нужды). А мы чем занимается?

Однажды к мастеру Дзен (или мастеру думать) пришёл юноша, чтобы поучиться. Мастер спросил, что тот знает про горы. "Горы - это горы" - ответил юноша. Это было слишком просто. Прошло 30 лет упорных занятий медитацией. На вопрос что такого горы юноша-мудрец ответил: "Горы - это горы". Вопрос, что он знал о горах через 15 лет медитаций и через 30. В чём разница? На это нам потребовалось несколько часов размышлений о созерцании! (Фотографии Алёны Тверсковой (Томск) - в красной кепочке).

 
Татьяна начала созерцать!

Созерцание без глубокого умопостижения предмета не возможно!

Дальше »

Символ: от означивания к символизации

Символ: от означивания к символизации

Философско-абстрактное определение символа следующее: инобытие смысла. Как это понимать? Смысл чего-либо, например, симптома или проблемного состояния у клиента, находится не в самом симптоме или проблемном состоянии, а в совершенно ином. Совершенно «иное» симптому – «не симптом», следовательно, противоположное симптому качество или свойство. 

Если симптом обычно расценивается как нечто болезненное, дисфункциональное и нежелательное, то противоположное симптому – это некое здоровое, функциональное и желательное состояние: симптом – тревога, «не симптом» - безопасность; симптом – напряжение, «не симптом» - расслабление; симптом – озабоченность, «не симптом» - безмятежность и т.д. 

Дианалитическая интерпретация симптома. 

Симптом берётся как символ: симптом указывает и на себя, и на иное себе. Если симптом – это проблема, то иное симптому – решение проблемы. Говоря совсем простыми словами, симптом – это проблема, требующая своего разрешения. Символизация симптома, таким образом, есть требование разрешить эту проблему, найти «по указанию символа» то, что не есть проблема, т.е. решение, найти «не проблему». 

В дианализе использовался пятый синтез А.Ф. Лосева из «Диалектики мифа» - символ есть «синтез сущности и явления». Симптом – это явление некого неблагополучия или страдания, от которого человек хочет избавиться. Симптом очевиден для его носителя, однако сущность его невидима, но умопостигаема. 

Для психотерапевта симптом не бывает такой очевидностью, как для клиента, особенно, если симптом – страдания «говорённые», «нарративные». Поэтому важнейшая задача для психотерапевта любой школы – правильно понять то, на что жалуется клиент: отделить «жалобу» от симптома, отделить симптом от причины, его вызвавшей (сущность симптома), отделить личность от симптома. Это – сложнейшая задача, требующая привлечение герменевтики – науки о правильной расшифровке древних текстов (Гадамер). 

В дианализе симптом (проблема) понимается как осуществлённая попытка человека соединить несоединимое, например, реальность потери любимого человека (смерть) и желание оживить его в своём воображении, либо стремлении «вернуть время назад» и изменить условия, приведшие к смерти (жизнь). 

Фактически, в сознании человека, переживающего горе (симптом), идея смерти конфликтует с идеей жизни. Есть культурный образец такого синтеза антиномий: обряд похорон и последующая процедура сохранения в памяти (символическая жизнь) образа этого человека. Памятник – есть общепринятый культурный символ, в котором объединяются антиномии жизни и смерти. Большинство людей переживают смерть близкого без образования симптомов горя или иных функциональных нарушения. Но при некоторых обстоятельствах или на самых ранних этапах горя антиномии жизни и смерти никак не синтезируются и не примиряются в неком культурном символе (ритуале, обряде), но образуют «логический кентавр» и проявляются в форме функционального расстройства, который обычная медицинская практика оценивает как «знак» патологии.

Симптом как знак и символ. 

Симптом можно брать как знак, тогда необходимо подыскивать соответствующую «знаковую систему» или «семантическое поле», в котором этот знак будет правильно расшифрован. Специалист должен мысленно открыть своё «Руководство» и сличать найденный в поведении клиента знак с теми списками, которые имеются в этом руководстве. Для психотерапии и консультирования пользы от такой «дешифровки» реального поведения человека нет, с нашей точки зрения. 

Симптом можно взять как символ, в котором выражается конкретная личность. Тогда нужно вглядываться не в «Справочники по психиатрии и психоанализу», а в глаза человека, общаться с личностью, следовательно, самому быть при этом личностью, а не механическим исполнителем «роли». Симптом является поводом для познания, причиной понимания, а также путём, входом, позицией для лучшего созерцания, рычагом познания, если, например, манипуляцию с симптомом понимать как провокацию личностных реакций. 

В дианализе знак и символ разделяются очень чётко: 

знак – это вещь, которая указывает на себя и на иное себе, а именно на объект (референт), который она представляет; 

символ – это вещь, которая указывает и на себя, как на вещь, ставшую уже знаком, и на иное себе, на другие знаки. 

Символ указывает на сознание (Мамардашвили), а знак – на объект мира. 

Знак – означивает объекты реальности. Символ – символизирует реальность. Символизация есть мета-означивание. 

Переход от знака к символу иногда называют «ментализацией» (Fonagy,Target , 1997), что трактуется как нарастание сложности распознавания реальности. 

Есть две независимые поведенческие системы – приближения (позитивные эмоции) и избегания (негативные эмоции). Если внешняя среда предоставляет однозначно читаемые знаки, то у организма всегда правильная реакция – полезное хватает, а от вредного бежит, т.е. точно распознаёт добро и зло. Лучше поэта не скажешь: «…и спросила кроха, что такое хорошо, а что такое плохо». 

Но в социальной среде практически нет однозначности в знаках, а символы – все амбивалентны, поэтому точно реагировать на стимулы-знаки очень сложно. На необитаемом острове, если есть объекты для удовлетворения нужд, знаки и символы практически не нужны, разве что для сохранения идентичности и терпения невзгод. А в социальной жизни идёт постоянный процесс превращения знаков в символы, а символов в знаки. Тут и наступает «момент истины». Как конкретный человек поступит со знаком и символом? По Граве есть четыре возможности: нормальная реакция (что-то одно, приближение или избегание), конфликт «избегание-приближение», неконгруентное избегание (избегание с оглядкой и нежеланием покидать опасный стимул), неконгруентное приближение (опасливое приближение, подозрительность при получении удовольствия или «пить кофе без всякого удовольствия» по А.П. Чехову).

Таким образом, фокусом психотерапии в дианализе являлась иерархия «вторых сигналов» (смысл первичных и вторичных образов-понятий) и «первых сигналов» (образы памяти, образы воссоздающего воображения, впечатления и представления ситуации), а также их «метакогнитивная регуляция». Основным методическим приёмом работы с «вторичными сигналами-символами» в дианализе является диалектическая символология, разработанная ещё греческим философом Проклом и хорошо артикулированная А.Ф. Лосевым.

Процесс психотерапии не есть «лечение словом», как показывает опыт дианалитической психотерапии, не есть «влияние на психику и через неё на тело», а есть упорядочение (иерархизация, последовательность, дифференциация и самотождественность) символов, которыми оперирует человек и организует внутреннюю структуру опыта. Если и есть некоторое «воздействие на психику» в процессе психотерапии, то оно всегда опосредовано личными предпочтениями, самосознанием и выбором клиента. Специфические эффекты психотерапии есть трансформация содержания психики в терминах объектной картины мира клиента, а не самих психических процессов. 

Использование знаний современной нейронауки, таким образом, позволяет превратить психотерапию («конфессиональную») в прикладную науку о регуляторах поведения человека и его высших психических способностей обращения со знаковым и символическим мирами («профессиональную психотерапию») - 

- упорядочение (иерархизация, последовательность, дифференциация и самотождественность) символов, которыми оперирует человек и организует внутреннюю структуру опыта. 

https://dianalyz-psy.blogspot.com/2016/04/blog-post_4.html

Дальше »